Витя, 72 - 13 марта 2009 18:33

Журнал "Фома" | №7/63 | июль 2008

[SIZE=+1][COLOR=darkblue]Проснуться знаменитым

— История популярности «Наутилуса» удивительна. Студенческая любительская группа из Свердловска в одночасье стала знаменитой на всю страну...
— Странно, согласен. Но думаю, когда человек делает то, что ему по-настоящему нравится — с ним такие вещи происходят. Ведь «Наутилус» был нашим увлечением, развлечением, и мы особенно не рассчитывали ни на что. А тут на нас просто свалилось такое счастье! Я до сих пор помню эту студенческую эйфорию… Но это был своего рода аванс, его отрабатывать потом пришлось.

— Мне всегда казалось, что известность Вас тяготит. Вы казались очень замкнутым — это имидж или..?
— Отчасти имидж, но он возник вынужденно. Я всегда ощущал себя «тяжким человеком», постоянно недовольным — прежде всего собой. А известность, слава и все сопутствующие этому вещи только усугубляли ситуацию. У меня было чувство, что я делаю не то, не там и не так. И вот, в результате выходил на сцену с кислой миной — и надо же было с этим что-то делать. Точнее, ничего делать уже и не надо: ты упорно, по неумению своему, ведешь себя на каждом выступлении одинаково — и постепенно люди начинают понимать это так, что ты загадочный. Так что этот имидж сложился во многом просто от скованности.

— Так вот почему Вы на концертах закрываете глаза и не смотрите в зал!
— У меня уже прогресс: кланяться начал! Я просто не делаю того, чего не умею. Много раз пытался что-то из себя изобразить, но только хуже становилось. Так что у меня отработанная тактика: вышел, спел, поклонился. Ничего лишнего. Сам я не вижу в этом ничего хорошего. Это раньше по недомыслию считал, что «стеснительный» и «скромный» — одно и то же. Думал, что стеснительность — это хорошо. А на самом деле, это такой способ привлечь к себе внимание. Приходишь в какую-нибудь компанию и начинаешь маяться, мыкаться, изнывать. И все начинают вокруг суетиться, взбадривать, нянькаться. В результате дело заканчивается выпивкой и псевдораскрепощенностью.

— А на сцену не стеснялись выходить?
— Конечно. Отсюда все мои капризы и опоздания на концерты.

— Почему Вы, в конце концов, распустили и первый, и второй состав «Наутилуса»?
— Когда мы быстро стали популярными, начались какие-то интриги, разбирательства, обвинения. В какой-то момент стало понятно, что дрязги бесконечны. И я постепенно пришел к выводу, что если все выстроилось в такую несовершенную конструкцию, то нечего и продолжать, это не нужно. И тогда набрался смелости и сказал, что ухожу. Я не объявил, что распускаю группу: мы начинали на равных, и меня никто не «короновал». Я просто сказал, что не в силах все это выправить, поэтому мне нечего здесь делать. И после того, как я ушел из «Наутилуса», два года на сцену вообще не выходил. До такой степени все надоело.

— Почему же потом вернулись к выступлениям?
— Нужда заставила! Я стал гастролировать с гитарой. Хотя понимал уже, что публичная деятельность — совершенно не мое. Я с огромным удовольствием работаю в студии, но на сцену до сих пор выхожу с содроганием, потому что терпеть не могу многолюдные собрания. И я все время ломаю голову, как выйти из этого положения.
Одно время решил, что хорошо быть художником: стоишь себе за мольбертом, никакой публики, никому ничего не надо объяснять. Нарисовал — выставил. Тебя не видят, ты никого не видишь. Но, к сожалению, хотя я десять лет обучался рисованию, профессионалом так и не стал. И поскольку признание в музыке у меня получилось совершенно случайно — я в жизни очень часто жду, когда что-то произойдет. Я прислушиваюсь к событиям, пытаюсь понять, куда они ведут. Особенно после того, как в голове у меня начало проясняться, и в жизни начали происходить какие-то перемены…


Для Кого-то другого

— Какие перемены?
— Жил я, как все, а потом… Есть такое выражение — «духовная смерть», вот это было про меня. Тогда я пребывал в совершенно неоправданном праздном состоянии. Какая-то сплошная пьянка, безответственность. А ведь близким, особенно детям, тяжело: они не понимают, что это за унылое чучело с утра до вечера по дому мотается.
А потом страшно стало. Было ощущение надвигающейся беды, ужаса. Появилось отвращение к жизни, и… На мне такой грех — я три раза на себя руки накладывал. В голове — бардак, ее просто распирало. И совесть меня мучила. Я спать перестал. Появились невероятные проблемы со здоровьем. И все это как-то сразу на меня навалилось — отвратительное физическое и моральное самочувствие.
В конце концов, я пришел к выводу, что поскольку три раза мне не удалось «по-легкому» избавиться от этих мучений, — то, значит, что-то другое от меня требуется. И постепенно, благодаря тому, что семья на меня не плюнула — при том, что я плюнул на всех, — я начал осознавать: раз я не понимаю, зачем живу, значит, это нужно кому-то другому. И поскольку я человек инертный и ленивый, я решил, что нужно для этого кого-то и продолжать существование.

— Что было толчком к тому, чтобы клубок «новой жизни» начал разматываться? [/COLOR][/SIZE]

• 
• 
•