Батенька, 48 - 28 января 2009 04:10

[B][U]КАТЯ[/U]

В тот жаркий летний день Миша гулял по обширной, заросшей большими зелеными кленами территории Кащенко. Больница давным-давно стала имени Алексеева, но все по-прежнему называли ее просто Кащенко. Миша не был шизофреником или психом, он лежал в санаторном отделении и восстанавливал свои изъеденные работой, алкоголем и бурной личной жизнью силы.
На одной из скамеек с книжкой в руке сидела потрясающей красоты девушка с иссиня-черными прямыми волосами до пояса. Надо же, какие красавицы тут водятся, усмехнулся Миша и пошел дальше - близился обед. После обеда он вновь вышел на улицу и снова на той же скамейке в той же позе с той же книжкой, открытой, кажется, на той же странице, сидела эта девушка. Мише было скучно, и он решил познакомиться, благо уединенность места, да и сама атмосфера больницы не давала шансов на иные развлечения. Девушку звали Катей, она на удивление легко пошла на контакт, похвалив Мишу за то, что не побоялся заговорить с такой неприступной с виду красавицей. Катя читала Фрейда и знала его, как оказалось, чуть ли не наизусть.
Она отдалась Мише сразу. Не было неуклюжих, ничего не значащих слов о погоде и мировых ценах на нефть, не было намеков и флирта, не было даже поцелуя - Катя ненавидела целоваться. Просто молодое тело захотело любви, что и получило в полной мере. После этого Катя снова принялась за Фрейда, дав Мише понять, что аудиенция окончена, но она ждет его завтра в это же время.
Молодые люди встречались каждый день. Мишу выписывали на день раньше. Катя молча отдала ему ключи от своей квартиры, вырвала из книги страничку и красивым каллиграфическим почерком написала свой адрес. "Жди меня, до завтра!". Они не говорили о будущем, он не знал ее прошлое, истинным было только настоящее, здесь и сейчас. Миша повидал немало женщин, но то, с какой легкостью эта неземной красоты девушка относилась к интимной стороне жизни, внушало опасение и удивление одновременно. Может быть, так и надо? На этот вопрос Миша ответить пока не мог.
Она жила в Свиблово. Богато убранная квартира не оставляла сомнений насчет материального благополучия. Закупив продукты, шампанское и цветы, вытерев пыль и пропылесосив мохнатые ковры, Миша завалился на огромную квадратную кровать и крепко заснул.
Она приехала после обеда. Она не радовалась ему как ребенок, но и не была холодна, как крабовые палочки. Она вообще была неэмоциональна, и Миша чувствовал, что это неспроста. Все попытки выведать ее тайну натыкались на вежливый, но твердый отказ. Он решил больше не лезть в ее душу. Они предавались любви умело и качественно, впрочем, ощущение бесстрастности не проходило, но Миша все списывал на уравновешенный Катин темперамент. Он остался ночевать, а утром поехал домой.
Они ничего не обещали друг другу, не строили никаких планов, просто когда Миша хотел - он звонил Кате, она неизменно была дома, похоже, никуда не выходила, чем также удивляла Мишу. С ее-то красотой она давным давно могла бы устроить свою личную жизнь, думал молодой человек, но спросить обо всем стеснялся.
В один из осенних дней Миша услышал в трубке незнакомый женский голос: "Кати нет, приезжай". Что-то нехорошее шевельнулось на сердце Миши, он взял машину и помчался в Свиблово. Нельзя сказать, что он любил Катю, но он привык к ней и ценил их отношения. Дверь открыла женщина с сигаретой в зубах и низким прокуренным голосом. Это была Катина мама. "Кати нет", - повторила она. "А когда будет?" - осторожно поинтересовался Миша. "Никогда. Она умерла" - спокойно ответила мама. Миша никак не мог понять, почему она так спокойна. Лишь потом он узнал, что у Кати шли какие-то необратимые процессы в мозге. Он не запомнил терминов, которыми сыпала ее мама. Она говорила, говорила, говорила... Из всего услышанного Миша понял только то, что уже давно смерть занесла свою косу над головой Кати. Мама таскала ее по разным врачам, и все твердили одно и то же - помочь ничем невозможно. В любой момент она может умереть. Катя знала об этом, но будучи сильной девушкой, относилась к этому философски. Лишь иногда случались срывы, их подлечивали, так она оказалась в Кащенко. Мама ни во что не вмешивалась и не мешала Кате жить так, как она считала нужным жить свои последние месяцы - именно столько врачи ей и отводили. Надо отдать должное Кате - она не пошла во все тяжкие, не замкнулась в истеричном одиночестве, она продолжала читать своего любимого Фрейда и тешила свое тело, инстинкты которого не были повреждены червоточиной надвигающейся смерти.
Шок, боль, непонимание - все смешалось в душе у Миши. Он не знал, что делать и что сказать. Катина мама не стала усложнять его задачу. Мягко сказав: "Приходи завтра на похороны", она отпустила Мишу. Он слонялся, как побитая собака, думая о том, как много он не сказал Кате, как много они могли успеть... Ах, если б он все знал, если бы она ему все сразу сказала!!! Ну почему, ну почему она ничего не сказала ему??? Этот вопрос мучил его всю ночь. Лишь на следующий день мама Кати в таком же иссиня-черном платке, как волосы дочери, разъяснила Мише. А зачем? Если бы ты все знал, ты бы не смог быть естественным, и жалость, сочувствие, наигранность убило все хорошее, что было в ваших отношениях. Пусть они держались в основном на сексуальной привязанности, но Катя хотела искренности, она хотела прожить свои последние дни так, чтобы ее любили не потому, что она неизлечимо больна, а просто так, за то, что она такая красивая, умная и настоящая.

• 
• 
•