Aндрей, 56 - 20 марта 2008 12:31

Образ Сеятеля привлек Ван Гога задолго до того, как он решил стать художником. С юности его восхищала картина Милле, французского живописца, писавшего крестьян. «Это единственный художник, – говорил он, – который создал живописную доктрину Христа, изобразил суть христианского учения о том, что такое человек и каким он должен быть».

В Голландии к художникам относятся с уважением, но Винсент отказался: «Это был бы слишком легкий путь». «Чтобы жить для людей, - пишет он брату Тео, - нужно умереть для себя. Человек приходит в мир не для того, чтобы быть счастливым и даже не для того, чтобы быть честным. Но для того, чтобы вершить благие дела и обрести истинное благородство». Он решил быть проповедником. Его отца, тихого протестантского пастора, смущала религиозная экзальтация сына. Но Винсент был тверд: «Моя молитва и внутреннее желание, чтобы дух моего отца почил на мне, и чтобы и мне было дано стать христианином и работником во Христе».

Ван Гог ощущал в себе острое желание сеять слово Божие. Ему казалось, что он сам горит как евангельская свеча и не может прятаться под кровать. «Нам всегда кажется, - говорил он щахтерам, - что мы хорошо знаем и понимаем Евангелие, мы с детства его слышали и, наверное, сами могли бы многое пересказать. Но кто из вас может сказать, что он по Христовым заповедям живет? Кто сердцем принял Его слова, а не одним лишь умом? Не на камень ли попало семя, и не останется ли жизнь ваша без плода?» Ответ, который ему обычно давали на эти вопросы, Винсента ставил в тупик: «Так что ж нам делать, если у нас в душе камни или тернии. Как вернуть охладевшее сердце? Ни сам ли Христос говорит, что из четырех семян только одно попадает на добрую почву?» Проповедником Ван Гог оказался плохим.

Ему почти 27, а он так и не нашел место в жизни. Он то впадает в депрессию, думает о своей никчемности, то восклицает: «Нет, ведь есть и в моей душе что-то!» Наконец, Ван Гог решает послушать отца и стать художником. «Метания окончены!» Он принимается за дело. И одним из его первых рисунков становится копия любимой картины Милле. «Итак, зерно есть у каждого, и каждый обязан его растить. Но одним дано это понять, другим надо разъяснить то, что они недопоняли, а третьим ничего не надо разъяснять, потому что если они поймут истину умом, но отвергнут сердцем, то какова же будет их ответственность!» Ван Гог решил, что в этом кроется великая милость Божия. И поскольку его горняки наверняка созданы лишь для притч, он будет проповедовать им не словами, а картинами.Но и на этом пути Винсента ожидало горькое разочарование. Протестантское сознание окружавших его людей основывалось на том, что все предрешено. Господь заранее определил, у кого в душе какая почва; кого в ад, кого в рай. А чтобы самим понять, кому куда, надо посмотреть, как человек живет. Если ему сопутствует социальный успех, его дом полная чаша – он благословен; если нет – сам виноват, значит грешен…

Там он напишет картину «Жнец», о которой скажет: «Это – картина смерти. Чего я в ней добивался, так это почти смешного». Но усмешка была горькой: только теперь, теряя веру, он стал понимать, как страшно одиночество человека, у которого нет Бога, только теперь, через страдания, поле стало по-настоящему вспаханным, но семени уже нет. Погибло, унесено… Значит, не будет плода.

Он снова осознает себя никчемным, ощущает полное одиночество. Картины не продаются. (При жизни Ван Гога была куплена только одна его работа «Красные виноградники»). 27 июля, Винсент Ван Гог выходит с мольбертом и отправляется в поле. Там он вынимает револьвер и стреляет себе в грудь. Сам возвращается домой. Люди вызывают его брата Тео. «Когда я сидел рядом с ним и говорил, что мы поможем ему выздороветь, надеемся, что он избавится от своего отчаяния, он сказал мне: «Печаль продлится вечно». И я понял, что он хотел этим сказать. Я держал Винсента за руку, когда он произнес свои последние слова: «Я хотел бы уйти вот так».

"[B][COLOR=red]Сеятель[/COLOR][/B]" июнь 1888

• 
• 
•