Aндрей, 56 - 13 декабря 2007 17:40

Сиюминутное рифмуется с вечным, вызывая дрожь. Это чисто физическое ощущение можно испытать, побывав на спектакле Самюэля Беккета «Счастливые дни». Смерть ведь у нас ничего не спрашивает. Мы ее - да, это бывает. Такое называется теодицеей: оправданием Бога. Кто-то ведь должен отвечать. Но Бог молчит. И каждый толкует эту тишину по своей вере.

Остается другой вопрос: как жить в мире, разрушившем каузальную связь между виной и наказанием? Ничего нового в нем, конечно, нет. Он всегда стоял перед нами, но мы приучились о нем не думать, откладывая ответ до самого последнего момента. Волна террора, накрывшая наш мир, актуализировала смерть, заставив всмотреться в неизбежное.
Пьеса Беккета «счастливые дни» как раз об этом: [COLOR=red]как жить, зная, что умрешь?[/COLOR] Как всегда у Беккета, сюжет определяет — и исчерпывает — начальная ремарка: «Посреди сцены невысокий взгорок, покрытый выжженной травой. В самой середине взгорка по грудь в земле — Винни. Справа от нее спит, растянувшись на земле, Вилли, его не видно из-за взгорка».

Последний, а может, и первый реалист Беккет, как жизнь, никогда не объясняет главного. [COLOR=darkblue]Не спрашивая, нас швырнули в этот мир, оставив дожидаться смерти.[/COLOR] Единственное заслуживающее внимания действие в спектакле — перемещение Винни по стреле времени. В первом действии она зарыта по грудь, во втором — по шею. Земля постепенно поглощает ее, как всех нас. Беккет просто сделал этот процесс наглядным. Оголив жизнь до последнего предела, он оставил зрителя перед непреложным фактом нашего существования. Зерно этой пьесы нужно искать у любимого философа Беккета Блеза Паскаля. Жадные до знаний, они оба разочаровались в том, что можно познать, а тем более — вычитать. Но человек, оставшись без интеллектуальной завесы, превращается в мизантропа. «[B]Отнимите у него, — писал Паскаль, — все забавы и развлечения, не дающие возможности задумываться, и он сразу помрачнеет и почувствует себя несчастным[/B]». Просто потому, что ему не останется ничего другого, как размышлять «о хрупкости, смертности и такой ничтожности человека, что стоит подумать об этом — и уже ничто не может нас утешить».

Пряча от себя разрушительные мысли, говорил Паскаль, мы должны постоянно отвлекаться и развлекаться. «Например — в театре», — добавил Беккет и в своих драмах показал примерно то, о чем рассказывал Паскаль, — [B]людей, коротающих отпущенную им часть вечности.[/B] Неудивительно, что пьесы Беккета с годами становились все короче. В конечном счете, он ограничил себя одной сценической метафорой. В «Счастливых днях» это — время: земля, поглощающая свою жертву. Этот образ тоже можно вывести из Паскаля: «С помощью пространства Вселенная охватывает и поглощает меня, а вот с помощью мысли я охватываю Вселенную». Паскаль не сказал, какой именно мыслью; Беккет показал, что любой. Например, такой: «И опять день выдается на славу».

Ничего славного, а тем более счастливого в этих днях, конечно, нет. Но зарытая в землю Винни так не считает. Она говорит без умолку. [COLOR=brown]Счастливые дни заполняют, как и говорил Паскаль, высказанные вслух мысли[/COLOR]. Это они одухотворяют мыслящий тростник, то есть нас. У Беккета в этих мыслях нет ни величия, ни значительности, ни хотя бы связности. Винни говорит обо всем на свете. Она вспоминает прошлое, когда она еще могла ходить и даже танцевать, она описывает происходящее, хотя давно уже вокруг нее ничего не происходит. Но главное — она перебирает банальное, если не считать револьвера, содержимое своей сумки, накопленного ею добра, которое помогает Винни оставаться собой. Лишенная подвижности, она “охватывает Вселенную мыслью”, но это какая-то не та Вселенная. Скучная и убогая, она вряд ли стоит усилий. Ее болтовня — средство связи, в которой важен не «мессидж», а «медиум», не содержание, а средство. Речь покоряет тишину, мешая ей растворить нас в себе. [COLOR=red]Но живы мы не пока говорим, а только когда нас слышно. [/COLOR]
Герой Беккета — человек, который нетвердо стоит на ногах. Оно и понятно. Земля тянет его вниз, небо — вверх. Растянутый между ними, как на дыбе, он не может встать с карачек. Заурядная судьба всех и каждого. Однако, в пьесе угадываются автобиографические мотивы. Беккет списывал драматическую пару с жены и себя. Молчаливый Вилли — это, конечно, безжалостный автошарж. Но Вилли в пьесе — второстепенный персонаж и отрицательный герой. Главную во всех отношениях роль играет Винни. В ней воплощена сила, сопротивляющаяся философии. Она — тот фактор, который делает возможным наше существование. Винни — это гимн рутине. [B]Сократ говорил, что неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы ее тянуть[/B]. У героев Беккета нет другого выхода. Ледяное новаторство Беккета в том, что он с беспрецедентной последовательностью реализовал вечную метафору «Мир — это театр». Оставив своих героев [COLOR=darkblue]сражаться с бессодержательной пустотой жизни[/COLOR], он предоставил нам наблюдать, как они будут выкручиваться. Вилли и не пытается это сделать. Сдавшись обстоятельствам, он мечтает о конце и в финале спектакля он ползет за револьвером. Но Винни слишком проста для такого искусственного конца. [B]Она тупо верит в свои счастливые дни[/B], заставляя восхищаться собой даже автора. Обывательница, как раньше говорили — мещанка, она находит утешение в своем барахле, столь же бессмысленном, как ее речи. Оно помогает ей забыть о том, что с ней происходит и куда все идет. [COLOR=darkblue]Мужество Винни в том, что она из последних сил и до последнего вздоха заслоняется от бездны, от ямы, в которую ее затягивает время[/COLOR].

[U][B][COLOR=red]Счастливые дни — это те, что мы прожили, не заметив.[/COLOR][/B][/U]

• 
• 
•