ТAYNA, 47 - 22 ноября 2007 14:03

- Я закурю, не возражаешь? – смотрю вопросительно, накручивая пальцем колёсико грошовой зажигалки.
- Кури.
Закуриваю, выпуская дым в открытую форточку.
- Окно закрой, продует тебя… - в голосе за спиной слышится неодобрение.
Отрицательно мотаю головой, и сажусь на подоконник.
- Скажи мне правду… - говорю куда-то в сторону, не глядя на него.
- Какую? – с издёвкой спрашивает? Или показалось?
- Зачем ты это сделал?
Пытаюсь поймать его взгляд.
Не получается.
- В глаза мне смотри! – повышаю голос, и нервно тушу сигарету о подоконник.
Серые глаза смотрят на меня в упор. Губы в ниточку сжаты.
- Я тебе сто раз объяснял! И прекрати на подоконнике помойку устраивать!
Ну да… Лучшая защита – это…
- Захлопни рот! Тебе кто дал право со мной в таком тоне разговаривать?! Забыл кто ты, и откуда вылез?!
Вот теперь всё правильно.
Теперь всё верно.
- А вот не надо мне хамить, ладно? Ты весь вечер как цепная собака! Я сто раз извинился! Что мне ещё сделать?
А мы похожи, чёрт подери…
Может, поэтому я его люблю?
За голос этот… За глаза серые… За умение вести словесную контратаку…
Я тебя люблю…
Но не скажу тебе этого.
По крайней мере, сейчас.
Пока ты мне не ответишь на все мои вопросы.
- Я повторяю вопрос. Зачем. Ты. Это. Сделал. Знак вопроса в конце.
- Хватит. Я устал повторять всё в сотый раз. Тебе нравится надо мной издеваться?
Ты не представляешь, КАК мне это нравится…
Ты даже не догадываешься, какая я сука…
Прикуриваю новую сигарету, и, склонив голову набок, жду ответа.
- Да. Я был неправ…
Торжествующе откидываю голову назад, и улыбаюсь одним уголком рта.
- … Но я не стану тебе объяснять, почему я это сделал. Я принял решение. И всё. И закрой уже окно, мне твоего бронхита очень не хватает.
Рано, рано… Поторопилась.
Меняем тактику.
Наклоняюсь вперёд, зажав ладони между коленей.
Недокуренная сигарета тлеет в пепельнице.
Дым уходит в окно…
- Послушай меня… Я никогда и никому не говорила таких слов. Тебе – скажу. – Нарочито тяну время, хмурю брови, кусаю губы… - Я – старше тебя, ты знаешь. Естественно, в моей жизни были мужчины. Много или мало – это не важно. Кого-то я любила. Кого-то нет. От кого-то была в зависимости, кто-то был в зависимости от меня. Но никому и никогда я не говорила, что…
Теперь надо выдержать паузу.
Красивую такую, выверенную.
Три… Два… Один!
Вот, сейчас!
- Никому и никогда я не говорила, что он – самый важный мужчина в моей жизни…
Набрала полную грудь воздуха, давая понять, что фраза не окончена, а сама смотрю на его реакцию.
Серые глаза смотрят на меня в упор.
Пальцы нервно барабанят по столу.
Всё так. Всё правильно.
Продолжаем.
- Ты. Ты – единственный мужчина, ради которого я живу. Знаешь… - Закуриваю новую сигарету, зачем-то смотрю на неё, и брезгливо тушу. – Знаешь, у меня часто возникала мысль, что я на этом свете лишняя… И всё указывало на то, что кто-то или что-то пытается меня выдавить из этой жизни. И порой очень хотелось уступить ему…
Вот это – чистая правда. Даже играть не надо.
- Но в самый последний момент я вспоминала о тебе. О том, что, пока ты рядом – я никуда не уйду. Назло и вопреки. И пусть этот кто-то меня давит. Давит сильно. Очень сильно. Я не уйду. Потому что…
И замолкаю.
И опускаю голову.
Тёплые ладони касаются моих волос.
- Я знаю… Прости…
Переиграла, блин…
Вжилась.
Чувствую, что глаза предательски увлажнились, и глотать больно стало.
Мягкие губы на виске.
На щеках.
На ресницах.
Переиграла…
Поднимаю глаза.
Его лицо так близко…
И руки задрожали.
Тычусь мокрым лицом в его шею, и всхлипываю:
- Ты – дурак…
- Я дурак… - соглашается, и вытирает мои слёзы. – Простишь, а?
А то непонятно было, да?
Шмыгаю носом, и улыбаюсь:
- А всё равно люблю…
- И я тебя… - облегчение такое в голосе.
- А за что? – спрашиваю капризно, по-дурацки.
- А просто так. Кому ты ещё нужна, кроме меня? Кто тебя, такую, ещё терпеть станет?
Хочу сказать что-то, но он зажимает мне рот ладонью, и продолжает:
- А ещё… А ещё, никто не станет терпеть меня. Кроме тебя. Мы друг друга стоим?
Вот так всегда…
Настроишься, сто раз отрепетируешь, а всё заканчивается одинаково…
«Я тебя люблю…»
«И я тебя. Безумно. Люблю.»
И ты обнимешь меня.
И я без слов пойму, что я тебе нужна. Ни на месяц, ни на год.
На всю жизнь.
И сейчас я встану с подоконника, налью тебе горячего чаю, и ты будешь его пить маленькими глоточками, а я буду сидеть напротив, и, подперев рукой подбородок, наблюдать за тобой.
А потом мы пойдём спать.
Ты ляжешь первым.
А я подоткну тебе под ноги одеяло, наклонюсь, поцелую нежно, и погашу свет…
Я умею врать. Я умею врать виртуозно. Так, что сама верю в то, что я говорю.
Я могу соврать любому человеку.
Я Папе Римскому совру, и не моргну глазом.
Я только тебя никогда не обманывала.
Даже тогда, когда ты был ещё ребёнком…
Вытираю нос, закрываю окно, и заканчиваю разговор:
- Ты завтра извинишься перед Артемом?
- Извинюсь. Хотя считаю, что он был не прав.
- Ради меня?
- Ради тебя.
- Во сколько тебя завтра ждать?
- После шестого урока.
- Будильник на семь поставил?
- Мам, не занудничай…
- Я просто напомнила.
- Мам, спасибо тебе…
Поворачиваюсь к нему спиной, и сильно вдавливаю пальцем кнопку электрочайника.
- Это тебе спасибо. Что ты у меня есть.
- Я – твой мужчина, да?
Оборачиваюсь, и улыбаюсь:
- Ты – мой геморрой! Но – любимый…
И ОН пьёт чай с абрикосовым вареньем.
И ОН смотрит на меня моими же глазами.
И ОН пойдёт завтра в школу, и извинится перед Артёмом.
Ради меня.
А я смотрю на НЕГО, и тихо ликую.
Потому что в моей жизни есть ОН.
ОН любит варенье и меня.
ОН – мой сын.
МОЙ СЫН!

(с)(с)

• 
• 
•