Александр, 61 - 10 июля 2019 08:43

Не успела. Окончание.
Собеседник усмехнулся: - А случалось ли тебе, старец, блукать во тьме кромешнои'? Или в топи бездоннои' смертельнои' увязнуть? Было ведь такое?
И ведь точно, было. По молодости, когда Кузьмич подорвался с зоны на волю и ше'л по таи'ге ночью, ибо дне'м опасно, во тьме кромешнои',крался - ни зве'зд, ни луны, и забре'л в болото гиблое. Откуда ж он знает? Или совпало? А может и взаправду - ОН? Не шутит?
- Было дело, мил-человек, чуть не потоп...
- И помнишь - как выбрался?
- Мешок у меня тяже'лыи' был, на дно тянул. Я его бросил, руки освободил и за ветки - за ветки - так и выбрался. Странник опять усмехнулся
- Мешок? Бросил и спасся? До Кузьмича смутно стало доходить. - Так выходит - бросил барахло и спасся, - неуверенно проговорил старик.
- А вот они - те, кто мучаются - не бросают. А у кого нет - тянутся к нему. А он их - в свою очередь - тянет, туда в пучину, в топь. И как - вспомни - ты из таи'ги вышел? Кузьмич задумался...
- Помню... Сел я на землю сырую и заплакал. В мешке все мои скудные запасы были, спички, нож, топор - куды ж без них? В таи'ге без них - верная смерть...
- И что? Принял смерть?
- Ты знаш - луна вдруг выползла и светло стало. Словно - окаянная - мольбы мои услышала. Светло! Ну не так, чтобы как дне'м, но видать. Я в полуте'мках энтих по кромочке болото обоше'л и - вот же дела! - из таи'ги вышел. Гляжу - домик охотничии'. Заимка. Заше'л, а там и спички, и дрова, и снедь кое-какая. И топор! Я печку растопил, обогрелся. обсушился, чае'к сварганил - житуха!
- А ведь час назад умирать готовился? - Еи'-еи' думал кранты! - Кузьмич суетно перекрестился.
- А домик охотничии' выходит тебя спас?
- Нууу... выходит так... - Кто-то ж его поставил? И не пустои', а чтоб страннику бедствующему там вольготно было - обогрелся, подхарчился, так мыслишь?
- Так-так! Добрые люди - спасибо им.
- И заметь - не в мешок, а из мешка. Не себе, а людям. Как смекаешь - мучаются те люди? Горе мыкают? Кузьмич задумался. От оно как выходит-то! Может у них шуб-то и нет, и хорОм разухабистых и чаша мабуть не до крае'в полна, но... Уж не знаю, как там у них с богатством этим треклятым, только одно скажу - душевные люди... Настоящие... Не дадут пропасть. А раз другому не дадут пропасть, то и сами ,думаю - не пропадут, так?
- Оно конешно! - Ну теперь понял, зачем вас создали? Все' просто - не от Лукавого же, а от Отца нашего Небесного - возлюби ближнего своего как самого себя... "Просящему у тебя даи', и от хотящего занять у тебя не отвращаи'ся. Вы слышали, что сказано: "люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего" А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляи'те проклинающих вас... и молитесь за обижающих вас и гонящих вас... Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесныи'... Не собираи'те себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собираи'те себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше..." (Ев.Мф.из гл.5-6) И настоящее сокровище - душа ваша, ибо еи' повинуясь, творит человек на земле все' доброе и все' злое. И по делам вашим да воздастся вам!.. Незнакомец вещал негромко, но тве'рдо и так уверенно, что у Ирины не возникло даже тени сомнения в его словах. От этои' незыблимои' уверенности веяло таким спокои'ствием, такои' мудростью и безмятежностью, а слова лились мелодично, словно ручеек чистыи' леснои', что Ирина не заметила, как снова уснула... Спокои'но и безмятежно... С улыбкои' на лице...

- Кузьмич, а с кем это ты ночью беседы беседовал? - спросила она утром у старика.
- С кем? - глаза старика воровато забегали. - А уж не приснилось ли тебе, дочка? Вроде никого и не было... Ну разве что - Христос заходил... Так он часто ко мне приходит - вот как напьюсь - так он и тут. - старик рассмеялся и добавил: - Любит наш господь блаженных - не от мира сего. Дык он и сам... - он замолчал и снова хохотнул озорно.
- Вре'шь ты все', старыи'. - улыбнулась Ирина и обняла старика, поте'рлась о колючую щетину на его щеке. - ладно, сеи'час до ветру схожу и буду завтрак готовить. - О! Это дело! Оживаешь, дочка. оживаешь! - обрадованно воскликнул дедок и непонятно было - чему больше он радуется -завтраку или перемене в Ирине.
Ирина вышла в сенцы - утро уже давно наступило, в вечно те'мных сенях было светло. Она прошла вдоль стенки и вдруг... замерла. открыв рот... На гвоздике, поверх засаленных фуфаек Кузьмича висела ее' норковая шуба...

• 
• 
•