Созерцалов, 41 - 7 декабря 2012 16:58

«В дни душевной слабости»

Часть первая.

«Смерть – понятие относительное. Это как голод: кишка требует аминокислот и витаминов, а заточил сигарету с кофе – и забыл.»
Неизвестный

В дни душевной слабости, которые, как правило, сопровождаются болезнью и слабостью физической, а также, проблемами бытовыми такими, как поломка компьютера, хочется кого-нибудь убить. Стоп. Чего это я? Слишком откровенно, так нельзя. Автору не пристало писать изобличающую истину, пусть этим занимаются патологоанатомы, богомольцы и пророки всех мастей.
Давайте заново.
В дни душевной слабости, которые, как правило, сопровождаются болезнью и слабостью физической, а также, проблемами бытовыми такими, как поломка компьютера, хочется писать романы. Лично я никогда не напишу роман, ибо для сего необходима вера в завтрашний день. Я не верю в день грядущий, как и в человечество вообще. Черт... Опять отдает декадансом.
Попробуем еще раз.
В дни душевной слабости, которые, как правило, сопровождаются болезнью и слабостью физической, а также, проблемами бытовыми такими, как поломка компьютера, хочется погладить кошку. Рука скользит по гладкой шелковистой шерсти, а мурчание настраивает на идеалистический лад. Вру я все. Нет у меня никакой кошки. И вообще, я кактусы больше люблю.
Ничего не получается, лучше я расскажу вам о своих снах. Почти всегда сны предупреждают о грядущих недугах.

Сон первый.
Я еду в такси. Попадаю в огромную пробку на мосту. Неожиданно мост начинает стремительно разрушаться. Я лечу в бездну. На меня падают бетонные пролеты, куски асфальта и железа, автомобили, тела других людей.

Сон второй.
Я в метро. Со скрипом подъезжает трамвай и открывает двери. Я хочу в него сесть, но почему-то не могу. Приходится ждать следующего. Стою, жду. Другого трамвая все нет и нет. Тем временем, народа в метро становится все больше и больше. Я заглядываю в транспортную шахту, но трамвая не видно. Народ все прибывает и прибывает. Начинается жуткая давка. От напора окружающих, у меня перехватывает дыхание.

Сон третий.
Я на небольшом островке. Со мной девушка в ультракоротком розовом платьице. Остров окружен темной водой, что указывает на приличную глубину. На берегу стоит старенький, видавший виды пароход. Девушка заявляет, что ей необходимо подняться на пароход, чтобы переодеться. Мы вздымаемся по трапу и оказываемся в коридоре. Девушка идет впереди. Из-под ее платья видны приятной окружности полупопия, которые трогательно подрагивают в такт ходьбы. Я иду сзади и с умилением пялюсь на сие филейное великолепие. Мы заходим в каюту. Девушка начинает облачаться в черные кожаные брюки, а я зачем-то ухожу искать капитана посудины. Он отыскивается в капитанской рубке. Капитан обедает с мичманом. У капитана довольно забавная седая бородка. Я его о чем-то спрашиваю. Он поспешно встает, отвечает, жуя: «конечно, конечно»; снимает с крючка на стене какой-то ключ и отдает его мне.

Тут и расшифровывать нечего.
Падение – к болезни, даже сонник не нужен.
Давка в метро – забитые носовые пазухи и бронхи.
Вы спросите – А какое отношение к болезни имеет хлебобулочное изобилие женских форм? Отвечаю – Самое непосредственное.
Если обратиться к литературной классике, то мы увидим, что падкость мужчин в отношении женских прелестей ни к чему хорошему не приводит. Вспомните, например, Фауста или Базарова.

Продолжение следует

• 
• 
•